Увертюра
Мой Петербург! Я был три раза в нём,
Но первый раз не в счёт. Я не был первым:
Мой выход был объят чужим огнём,
А мой уход стал скомканным и нервным.
Второй и третий – первый и второй.
Морской, бесчеловечный, липкий холод
Держал в осаде города покрой,
И был ветрами каждый шпиль исколот.
Но посреди разгула зимних нот
Нашлось пространство жаркому напеву,
Согревшему в решительный цейтнот
Неповторимых гения и деву.
О них сегодня речь пойдёт, и пусть
Воспоминаний свежесть будет нитью,
Ведущей через пройденную грусть
К грядущему прекрасному открытью.
Часть первая
1
Спонтанность – это жизненный девиз
Для тех, кому жить скучно по рассчёту.
Полёт домой – пусть долог, но без виз,
И он сродни мечтателя полёту,
2
Когда летишь на встречу с красотой,
Единственной, оставшейся в обойме
Отмеченных с рожденья непростой
Судьбою муз. А прочие на кой мне?
3
Она меня, конечно, не ждала,
Порвав со мной тогда, по переписке,
Но, в Штатах бесконечных удила
Перекусив, я наплевал на риски,
4
На Петербург пойдя, как на таран,
Москве слепой не уделив и суток.
Наш ветреный сюжет саднил от ран,
Мной нанесённых темой проституток.
5
Я не был виноват, но, слыша боль,
Отдал любимой право на обиду,
Решив, что лучше сыгранная роль,
Чем упущенье главного из виду.
6
Она не отказалась подобрать
Мое не откормившееся тело,
Но улыбаться, как и целовать,
Так ни на йоту и не захотела.
7
Стал в первый вечер непреодолим
Барьер неодинаковых кроватей.
Она спала как хрупкий херувим,
А я не смог: мой угол был покатей.
8
Я не сомкнул и днём коротким глаз,
И в час, когда Елена возвратилась
С безжалостной работы, мой экстаз
Сменил её сомнения на милость.
9
Обидам прошлым был поставлен “шах”,
И каждая минута первой ночи
Звенела обольстительно в ушах,
Не становясь предательски короче.
10
За ночью повторяя ночь, мы с ней
Курили сигареты беспрестанно,
Квартиру превратив в театр теней,
Сошедших в исступлении с экрана.
11
Дни были бесполезней. Впрочем, мы
Их лаконизм почти не замечали,
Под одеялом прячась от чумы
Всё нараставших приступов печали.
12
И незадолго до момента “икс”
Я – эту слабость мне не повторить бы! –
Под тем же одеялом сделал кикс,
Просив руки Елены для женитьбы.
13
Её скупой, расчётливый отказ
Закономерным прозвучал вердиктом;
Я прослезился, но не напоказ,
А от того, что волю дал инстинктам.
14
Потом я шёл, почти как демиург,
Пешком от расставанья до вокзала,
И повторял спросонья Петербург
Всё то, что на прощанье мне сказала
15
Моя Елена. Или не моя?
Ведь гибкость чувств не значит принадлежность,
И даже рифм алмазные края
Не возведут в любовь простую нежность.
16
В тумане подошёл к концу вояж:
Я уезжал с холодного перрона,
И разум мой похожим был на кряж,
И не венчала голову корона.
Часть вторая
1
Чтоб только не выплачивать долги,
Судьба порою делает подарки,
Нависшие над нами потолки
На время превращая в полуарки.
2
Грань противоположностей узка,
И, в понедельник заступив работать,
Во вторник я узнал, что отпуска
На Рождество даны нам счистить копоть.
3
Так в третий раз за календарный год
Я полетел к своей любимой музе,
Что загибалась гордо от невзгод,
Но так и не сказала “нет” обузе.
4
Она была прекрасна, здесь и впредь;
Мой ум же бесконечно поражало,
Как ей сходило с рук меня терпеть,
Не нарываясь колкостей на жало.
5
А где был Питер? Питер был вокруг,
Искря во тьме как блёстками на платьях,
И мне банально не хватало рук,
Чтоб, как Елену, сжать его в объятьях.
6
Она была совсем не против, но
Запас любви исчерпывает утро,
Когда айфон, дремавший, как бревно,
Заводит трель с оттенком перламутра.
7
Любовь кончалась, наступал черёд
Спешить и собираться на работу:
Ей надо было к цифрам, мне – в народ,
Я задолжал ему свою заботу.
8
Он ждал, меня, заморского хлыща,
Зовя, как капитан мамзель в каюту,
А я бродил по улицам, ища,
Где лучшим курсом обменять валюту.
9
Дрожали отражения в Неве,
И Петербург гудел предпраздным гулом,
И купола купались в синеве,
Но был мой путь одним сплошным прогулом.
10
Мне не хватало Лены, и, тоску
Пирожными и кофе заглушая,
Я целый день готовился к броску,
Моля, чтоб оказалась ночь большая.
11
Я мог и не молить, и этот факт
В любой момент привносит света пятна:
Ей, как и мне, не нужен был антракт,
Как только коже делалось приятно.
12
Потом был Новый год, а с ним салют,
Абрау Дюрсо и странная усталость,
Как будто мне в одно из сладких блюд
Попала яда приторного малость.
13
Но я восстал и от прощальных слов
Не прогорел, как прогорают свечи,
И в час последний так же был готов
Её любить, как был за час до встречи.
14
Мороз стоял на улицах стеной,
Когда она гнала к аэропорту,
А я тонул в воронке временной,
Привычным жестом щупая аорту.
15
В глазах Елены не было костра,
И губы уподобились замочку,
Когда пришла постылая пора
В безвыходной строфе поставить точку.
16
По трапу вознеся нелёгкий груз
И улыбнувшись небесам нежнейше,
Я прочь от бесподобнейшей из муз
Летел к воспоминаниям о ней же.
Кода
Такими были наши две судьбы,
Проплывшие по Невской перспективе:
Моя – сложив ладони для мольбы,
Её – с мечтой о лучшем коллективе.
Но время нажимает на педаль,
Несясь вперёд и в то же время мимо,
И то, что навсегда умчалось вдаль,
С тем, что осталось, несоизмеримо.
В законе этом нету подоплёк,
Помимо принуждения для роста,
Но он печалью жизнь мою облёк,
И потому бывает так непросто,
У музы возлежа на животе,
Поклясться быть ей преданной навеки…
И в пепельной проснуться темноте
С туманом, просочившимся под веки.
Данил Рудой, апрель – июнь 2016