Признание в любви штука сложная – это я понял, когда признался впервые. Дело было в пятом классе, а я был непуганым сопляком, наивным ребенком, еще живущим грезами детства. Она училась со мной в одном классе, была старше меня на пару месяцев и, как водится, всецело зависела от мнения подружек, выступающих в любовных вопросах в роли независимых и беспристрастных экспертов. Невзирая на возраст, чувства мои были прямо-таки парадоксально сильны; томился я в лучших традициях Пушкина и Лермонтова, сильно досаждая этим семье и самому себе. А потом признался, был отвергнут и, спустя пару недель, совершенно забыл о своей пылкой страсти, словно и не мучался я бессонницей целых два месяца. Просто забыл. Потом было затишье, периодически прерываемое вспышками желания, весьма далекого от красивой, поэтичной и одухотворенной любви, а также лучших традиций кого бы то ни было достойного. Она пришла в мое сердце вновь только в восьмом классе, и имя ей – СС. Между прочим, характер той возвышенной страсти очень походил на изощренную пытку: это был первый случай в моей жизни, когда я влюбился в девушку, столь значительно – почти на три года – превосходившую меня по возрасту. Ей, как водится, было на меня наплевать, в жизни ее интересовало только поступление на географический факультет МГУ, и все, что выпадало из прицела, уставившегося своим перекрестьем на заветную вузовскую корочку, было ей чуждо. Промучившись весь восьмой класс, я признался в самом начале девятого. Как и следовало ожидать, девушка вообще не поняла, чего я от нее хотел, и потому сказала, что относится ко мне положительно, как и к любому умному человеку. Пристыжено вздохнув, я ушел, полностью очистив сознание уже через неделю. Столь оптимистично начатый девятый класс свел меня со многими другими светлыми личностями: там была и Женя, и Таня, и многочисленные Маши, и Елена, которая и возвела свое имя в ранг моего любимейшего. И вот сейчас десятый класс. И Катя. Или Екатерина. Красивое имя, но все равно до Елены ему далеко. Потому что Елена – это острый блеск лунного серебра, смешанный в переливчатой струе с червонным сиянием солнечного золота, это живой, обособленный сгусток течения времени, замерший и сохранивший в себе абсолютную красоту, продолжающую жить своей жизнью, но ставшую бессмертной…

Д. Рудой. “Один День. История влюбленного старшеклассника”.