“Вы думаете, Россия – это плохо? Да нам плевать, что вы думаете!”
Об этом говорила даже Каринэ Геворгян (российский политолог, прямой потомок Ахеменидов и просто красивая умная женщина): французская фраза on s’en fout является на языке оригинала типичной. Поэтому, когда французский журналист грозит Петру Толстому Макронон, готовым отправить на Украину регулярные войска и отказывающимся соблюдать “красные линии”, а граф отвечает:
On s’en fout de ces limites. On s’en fout de Macron, de ce qu’il dit Macron, on s’en fout de limite de Macron…
, переводить его слова надо не буквально, а согласно контексту.
Как матерятся дипломаты. Уроки Толстого
На столе стоит Толстой,
Граф литературы
(Небогатый, холостой,
Не без шевелюры),
Громко кроя поутру
Матом наудачу
Всероссийскую хандру
С белками в придачу.
Граф Толстой, говорящий с французами на их языке… как многое отзывается в русском сердце при этих словах! Мое не исключение. Я учился в одном университете с другим потомком знаменитого русского графа-сыроеда; дружба между нами не состоялась (ни один из нас к ней не стремился), но мы относились друг к другу с вынужденным уважением, так как регулярно встречались на культурных мероприятиях, проводившихся русской общиной для иностранных друзей России. А поскольку выйти трезвым из них было невозможно в принципе, я постоянно становился свидетелем графского поведения в различных щекотливых ситуациях и быстро понял, что произносимые им слова нужно трактовать не буквально, а с поправкой на градус происходящего.
Переводчик интервью делает шаг в верном направлении, интерпретируя on s’en fout не как “нам все равно”, а как “нам плевать”. Но обратите внимание, как жестки при этом Толстой (“жестки” – автокоррекция, но здесь генератор случайных чисел нашел подходящее). Его оппозиция, эти заискивающие и панически боящиеся увольнения journalistes, может, и забыли (скорее, никогда не знали) правила поведения в приличном обществе, но сам-то Толстой наверняка помнит с пеленок: подчеркнутая экспрессивность в официальной беседе (очевидно, что она нагнетается специально, и что ее нагнетателю настолько плевать на тех, для кого он ее нагнетает, что он даже не утруждает себя заметать следы) в устах политика, говорящего о судьбе Европы, означает одно: что соответствующий по амплитуде сдвиг нужно вносить и в плоскость значения произносимых слов. Что, учитывая градус полемики, в данном случае означает нецензурную брань. Проще говоря, Толстой показывает, как графы матерятся, не матерясь, соблюдая дипломатический этикет на фоне беспросветного жлобства Старого и Нового Света.
Думаю, на Западе до сих пор не поняли, какую услугу они оказывают России, ведя себя за дипломатическими столами, как базарное быдло, и позволяя себе откровенные гнусности в официальных речах. Впрочем, речь не о них, а о нас. Учитывая вышесказанное, мысль, которую Толстой хочет донести до французской аудитории, говоря on s’en fout (предположу, что я эту мысль понимаю – хотя, конечно, как опытный политик, стопроцентной гарантии не даст и сам Толстой), лучше переводить не “нам плевать”, а “нам насрать”.
“Нам насрать на Макрона и его красные линии” – это оскорбление, сопоставимое с выставлением госсекретаря США Блинкена из Китая без провожающих, и можно не сомневаться, что франкоязычная аудитория поймет русского графа верно. Дело не только в том, что эти слова произносятся на родном языке аудитории (не возьмусь оценивать акцент Толстого, но, судя по переводу, его словарный запас мало уступает вокабуляру журналистов). Вы задавались вопросом, почему Толстому вообще дают слово на подобных площадках? Ведь встречи между Петром и французскими либералами, заседающими на телеканале BFM, происходили более одного раза. Так с какого перепугу благоразумной французской элите забивать мозги собственному электорату пророссийской позицией, когда американские хозяева европейской “демократии” требуют активно поддерживать Украину?
Все просто: любая элита неоднородна, и многие члены французской так устали от клоуна-Макрона, что пользуются любыми средствами, чтобы указать ему на хрестоматийное место. А кто справится с ролью подобного указателя лучше, чем русский патриот? Поэтому я далек от мысли, что хозяева BFMTV – русофилы, маскирующиеся под русофобов из конъюнктурных соображений. Скорее, речь идет о локальном совпадении интересов на узком участке фронта, которым граф Толстой уверенно пользуется в интересах России, за что лично я ему благодарен. В конце концов, “Война и мир” “Войной и миром”, но принцип “краткость – сестра таланта” не отменит никто и никогда, так что… on s’en fout de Macron!
Д. Рудой – 20-21 мая 2024.